Джин и тоник

Он ревновал её к дождю

И укрывал джинсовой курткой

Её июневые кудри

А зонтик прижимал к локтю

День дожидался темноты

Жизнь начиналась с середины

И закрывали магазины

Свои разнузданные рты

Ветра стояли на своём

Шатая цепь священнодейства

И пошлое Адмиралтейство

Сдавало ангелов внаём

Но вместо звёзд их берегли

Два добрых духа – Джин и Тоник

И мир, казалось, в них утонет

Едва дотронувшись земли

А мне казалось

А мне казалось

Что белая зависть – не грех

Что чёрная зависть – не дым

И мне не писалось

Мне не писалось

Мне в эту ночь не писалось

Я привыкал быть великим немым

Он ревновал её к богам

И прятал под мостом от неба

А голуби просили хлеба

И разбивались за стакан

И плоть несло, и дух опять

Штормил в девятибалльном танце

От невозможности остаться

До невозможности унять

И вечер длинных папирос

Линял муниципальным цветом

И сфинксов он пугал ответом

На каждый каверзный вопрос

И, видно, не забавы для

По венам кровь против теченья

Миг тормозов – развал – схожденье

И снова твёрдая земля

А мне казалось

А мне всё казалось

Что белая зависть – не блеф

Что чёрная зависть – не дым

И мне не писалось

Мне опять не писалось

Не пелось и не писалось

Я привыкал быть великим немым

И отступил девятый вал

И растворил свой сахар в дымке

К стихам, к Довлатову, к Ордынке

Он вдохновенно ревновал

Но вместо рифм бежали вслед

Два юных сфинкса Джин и Тоник

И воздух был упрям и тонок

Впитав рассеянный рассвет